[netadver]

Название: Есенину бывает плохо по-разному
Автор: Dit of moon
Бета: Улитка тротуарная
Фандом: Соционика
Пейринг: Жук/Есь
Жанр: ангст, яой, ER
Рейтинг: детский
Размер: мини
Статус: закончено
Краткое содержание: Есенину бывает плохо по-разному.
От автора: автору тоже не айс

Обычно, когда Есенину плохо, Жуков знает, что делать. Иногда и делать ничего не приходится - только поговорить, сказать пару важных слов, обнять, поцеловать, и Лирик успокаивается.
Но в этот раз всё пошло не так.
Вернувшись с работы вечером, сразу и не заметил. Потом подумал, что показалось. А потом это стало настолько очевидно, что проматерился на себя за глупость. Ну видно же.
Есенину бывает плохо по-разному. Точнее, есть два варианта. Когда ему плохо из-за себя, от собственных мыслей, своей мнительности. Сам себе надумал проблем и страдает. Но это быстро проходит, и, чтобы избавить его от подобного состояния, сильно утруждаться не нужно. И лезть в душу тоже, всё и так видно.
Но бывает и по-другому.
Когда случается что-то действительно серьёзное. Когда Есенину плохо настолько, что он не знает, что делать. А иногда будто слепой, не может понять, из-за чего. Об этих проблемах Лирик почти не говорит, и приходится их из него буквально вытягивать, чтобы решить или как-то помочь в решении.
Но что могло произойти сейчас?
Сидя на кухне в четыре утра, Жуков размышлял над этим вопросом. Плевать, что завтра важная встреча и нужно выспаться. Плевать.
Есенин заснул совсем недавно. Сидел в ноутбуке, но ничего там не делал, не рисовал и не печатал. Просто сидел и слушал музыку, может, что-то смотрел. Самое страшное, что взгляд у него был застывший.
Маршал тушит очередную сигарету в пепельнице. Что могло случиться? На учёбе у Лирика всё хорошо, сессию он сдал. С друзьями тоже, они почти все общие. На работу Есь не устраивался. Заниматься обычными делами вроде рисования не прекращал.
Да буквально пару дней назад рассказывал, как всё замечательно.
В чём же тогда дело?
Жуков недовольно морщится, сжимает кулак и не сдерживается, ударяет в стену. Звук глухой, но в тишине квартиры всё равно громкий. Самые неприятные ситуации для Маршала - это когда есть проблема, но не знаешь как её решить, потому что привычными методами нельзя или просто не получится. Когда логика не помогает. И вот хочется на стену лезть. Если бы это был не Есенин, а кто-то другой, было бы не так трудно. Но тут Лирик. Человек, которого Маршал любит и которым дорожит, как не дорожил никогда и никем.
К нему нельзя просто так подойти и потребовать ответа. А догадываться Маршал не особо умеет.
А в спальне, накрывшись одеялом с головой, не спал Лирик. Он не поднялся и не пошёл вслед за Жуковым, когда тот вышел из комнаты. И сейчас не идёт к нему на кухню. Знает, что переживает. Но ничего, совсем ничего не может с этим поделать, потому что сил уже нет. Сил скрывать то, что есть на самом деле за маской. Устал. Она, конечно же, не сошла с лица, но треснуть может в любой момент.
Нет, это не маска новой личности. Ничего такого. Просто накопилось всё то, что происходило. Ситуации, когда, например, тебя обманывает человек, а ты делаешь вид, что всё хорошо. Но на самом деле тебе обидно, больно и плохо. И вот такого много. И его уже некуда пихать. А всё потому, что Лирик не умеет выбирать себе друзей.
Сейчас терпение вот-вот лопнет. Но дело, конечно, не только в этом. А, например, в том, что всё чаще Лирик чувствует себя, мягко говоря, неудачником. У него ничего нет. Ничего своего. Он даже работы не имеет. Творчество? Да кому оно нужно? Если думать реалистично, то всем понятно, что Есенину никогда не быть известным дизайнером или художником, он никогда не сможет открыть выставку, его работу никогда не возьмут в галерею. И уж тем более никто не купит её. Таланта нет. А есть банальная тяга. Больше ничего не умеет.
И Жуков тут абсолютно ни при чём. Поэтому Лирик не хочет ничего говорить. Потому что это не та проблема, которая требует вмешательства. И он постарается решить её сам. Потому что, насколько бы слабым он ни был, внутренняя сила есть всегда. И её нужно собрать в кулак. Только сначала этот кулак нужно сжать.
Маршал возвращается через полчаса. Есенин делает вид, что спит, но придвигается вплотную к родному тёплому телу. Его незамедлительно обнимают и прижимают сильнее.
Жуков думает, что это Лирик в во сне. И разочаровывать его в этой мысли никто не собирается.
Наутро всё уже немного проще.
Есь улыбается ему, сонный, но проснувшийся, чтобы проводить на работу. Маршал обнимает его, целует в шею и командует спать дальше. Есенин валится на кровать, но не засыпает больше, вопреки обычному. Он лежит несколько минут, смотрит в потолок и думает, что же делать. С чего стоит начать, чтобы больше этого не повторялось, чтобы не копился этот негатив. Нужно что-то менять.
И первым делом он звонит Бальзаку:
- Знаешь, Баль, ты меня выводишь из себя. Я тебя ненавижу. Правда ненавижу. И не хочу иметь с тобой ничего общего. Все те гадости, что ты мне говоришь постоянно, засунь себе в задницу. И не звони мне больше.
Критик даже ответить не успел. Но перезванивать не стал.
Лирик выдыхает. Давно пора было это сделать. Бальзак последний год занимался только тем, что доводил до истерик. А ещё врал. Есь не знает, зачем он это делал, но ложь его била в самое сердце. Особенно, когда речь шла о Жукове. Как-то Критик сказал, что у них с Маршалом была интрижка. Есенин после этого заявления неделю ревел по ночам, затем устроил Маршалу истерику, и ещё две недели убеждения Жука не действовали. Вернее, разум Лирика понимал, верил, но чувства выли, кричали, кровоточили.
Он так и не сказал, откуда взял идею про интрижку. И сейчас жалеет, что не сказал. Жуков бы тогда набил Критику морду, и, может, тот бы оставил Есенина в покое. Или стал обращаться по-другому, хотя бы. Но нет.
А сейчас хотелось именно этого. Месть! Лирик коварно улыбнулся сам себе.
Дальше по списку. Изменения. Хочешь измениться - начни с внешности.
Есенин набрал знакомый номер:
- Дон, привет, разбудил?
- Нееее, я не ложился ещё.
- Ооо... сможешь меня подстричь сегодня?
- Конечно! Кстати, Дюма собирался печенье печь шоколадное к обеду, приходи!
- Отлично!
К сожалению, к моменту, как Есенин пришёл в гости, Дон Кихот спал крепким сном, поэтому подстриг Лирика Дюма.
- Тебе так хорошо!
- Ты... думаешь?
- Я уверен! Тем более, ты сам хотел перемен!
- Да, ты прав.
В зеркало на Есенина смотрел он сам, только изменившийся. Непохожий. Длинные тёмные волосы теперь едва доставали до плеч. Голова вообще походила на некий художественный беспорядок. Лирик смотрел на себя и понимал, что ему нравится.
- Спасибо, Дюм.
- На здоровье, сладкий. Дон проснётся и позвонит тебе.
- Пусть отсыпается!
По дороге домой Есенин подумал, что следовало бы купить что-нибудь новое из одежды. Но тратить деньги Маршала сейчас было невозможно. Хотелось самому. Поэтому Лирик зашёл в банк и снял с карточки некоторые сбережения, которые откладывал, пока работал. Их было немного, но они буквально грели душу.
И вот сейчас хотелось потратить именно свои деньги. На себя нового.
Возвращаясь домой с пакетами, Есь был доволен собой. Сделать ещё предстояло очень много, но начало было положено. Настроение подскочило, поэтому по пути он заскочил в продуктовый, решил приготовить Жукову что-нибудь вкусненькое на ужин.
Через час, сидя в слезах на кухне он, естественно, жалел об этой идее. Курица была безнадёжно испорчена, как и сковорода, да что уж там говорить, как и внешний вид плиты, а руки Есенина обожжены, но он этого не замечал. В голове опять было то, что и в последние дни: "Какой я бесполезный". И Лирик радовался, что один сейчас.
Да, настроиться на изменения - это одно. А сами изменения - совсем другое. К ним нужно идти.
И Лирик уже думал, что ему это не под силу.
С огромным трудом преодолев желание позвонить Маршалу, Есенин принялся убираться. Выкинул курицу и попытался отмыть плиту. Ожоги на руках вовсе не замечал, это как-то отошло на второй план.
Собственно, за этим занятием Жуков его и застал. Есенин сидел на полу, держа рядом тазик с мыльной водой, и с обречённым видом пытался оттереть что-то от плиты.
Вначале захотелось банально поржать. Но потом Маршал присмотрелся:
- Что у тебя с руками?
- Ничего...
- Твою мать, ты что, больной?! - реакция у Жукова была отличная. Он за секунды поднял Лирика с пола, отобрал тряпку и как следует промыл его руки. - Ожоги обработать нужно, а то совсем плохо будет, ты что как маленький-то?!
- Я не маленький... - Уже со всхлипом: - Я никудышный... - И разревелся.
Жуков только и успел, что прижать к себе и удивиться. А затем обрадоваться, потому что вот оно, сейчас он всё узнает. Ему расскажут, почему последние дни Есенин в таком состоянии.
Лирик ревел, пока силы не покинули, пока не кончились слёзы, а рубашка Маршала не промокла насквозь.
- Есь, что случилось? - Уже спокойно спросил маршал. - И... ты подстригся? Тебе идёт.
- С-спасибо... - Этого было достаточно, чтобы Есенин рассказал всё. Всё, что было в его голове, что происходило, что думал. Это буквально обрушилось на Маршала потоком, чуть ли не сбивая с ног. Но он мужественно держался! Правда, на том месте, где Лирик говорил об интрижке с Бальзаком, злость всё же вскипела, Жуков сжал плечи Еся и сильно тряхнул его:
- И ты в это поверил?!
Это действие, видимо, возымело эффект некоторого шока, потому что Есенин прервал свой монолог и замер с открытым ртом, во все заплаканные глаза глядя на Жукова. И не ответил.
Да ответ был и так ясен. Даже если не поверил, в голове всё равно это держал. А может, и сейчас держит...
- Так. Стоп. Есь, я люблю тебя. Сомневаться в этом ты не должен никогда. Ни при каких обстоятельствах, что бы тебе ни говорили. И этот бред ты можешь выкинуть из своей головы. Навсегда. Будешь продолжать - я сам это из тебя вытащу. Ясно? - И, дождавшись лёгкого кивка в ответ, продолжил: - Если ты действительно хочешь что-то делать, то запишись на курсы, на какие сам захочешь, и учись себе на здоровье. И по поводу денег. У нас общие траты, и я сам могу нас обеспечить. Это не обсуждается. Хочешь работать - иди. Не хочешь - не иди. Никто тебя не заставляет.
Какой-то бред себе в голову вбил и ходишь теперь помираешь из-за этого. Прекращай. Я люблю тебя. У нас всё отлично. У тебя всё просто прекрасно. И плевать на плиту, новую купим завтра. И еду я из ресторана привёз. И есть хочу, честно говоря...
Через час, когда пакеты были пусты, а довольный и сытый Жуков лежал на диване, Есенин подполз к нему под бок, положил голову на грудь и спросил:
- А мне правда идут короткие волосы?
- Сомневаешься?
- Ну... да.
- Тебе идёт всё. И короткие. И длинные. Но даже если ты решишь обриться налысо и сделать на голове татуировку, я всё равно буду тебя любить.
Лирик довольно выдохнул и прикрыл глаза. Устал переживать.