Помните я как-то писала пост о том, что многие женщины воспринимают друг друга как конкурентки, агрессивно и это глупо.
Вот я нашла объяснение, почему так происходит. Очень полезное знание.
На фоне борьбы за то, чтобы оставить аборт в ОМС меня просто поражают такие женщины. Ваши базовые права пытаются у вас отобрать, а вы еще и гоните друг на друга
Читаем.
Это называется внутренней мизогинией. Женщины не слепые, они видят, что их вечно задвигают на второй план. Поэтому они отыгрываются на тех, кто еще слабее. Патриархальная система воспроизводит сама себя.
"...мы повсеместно видим изображения обнажённых и полуобнажённых женщин, добровольно демонстрирующих себя не иначе как предметы достойного качества; женщин, которые не справляются с минимальными бытовыми задачами (например, с вождением автомобиля); женщин, которые пишут дешёвые романы; студенток, которые по-настоящему плохо разбираются в изучаемых предметах; женщин, зацикленных на внешности и быте (а отнюдь не на ставшей доступной для них науке); женщин, глупо позирующих перед камерой; женщин, помешанных на мечтах о пышной свадьбе; женщин, ненавидящих друг друга; капризных женщин, требующих от мужчин денег, нарядов и драгоценностей; наконец, женщин, торгующих своим телом, и женщин, считающих нормальным мужское насилие.
Все эти образы с самого детства неизбежно складывают в человеке представление о женщине как неком специфическом явлении с определённым набором характеристик – таких, например, как слабость логического мышления, поверхностность, бытовой конформизм, нарциссизм, бездарность, паразитизм и филистерство. Те, кому недосуг искать причины таких проявлений женщины в истории и современности, с энтузиазмом предлагают ей сгодиться «хоть на что-нибудь» — например, стать полезной в быту и приятной на вид. Ведь это не требует личностных усилий, а, кроме того,— очень кстати для другой, «полноценной» части общества".
"Следствием подобной утраты себя и адаптации к условиям агрессора становится самообъективация. Женщина, привыкшая соблюдать себя как объект с надлежащими свойствами, мыслит себя именно как объект и видит в других женщинах точно такие же объекты — поскольку она давно утратила свой взгляд субъекта и идентифицировалась с субъективностью мужчины".
читать дальше" В сущности, феномен мужского взгляда, подробно описанный в феминистском дискурсе, например, Лаурой Малви[8], работает здесь в полной мере. Женщина смотрит мужским взглядом не только на своё тело, но и на тела других женщин – как если бы она в этот момент становилась выбирающим мужчиной, перед которым представлен некоторый ассортимент женских тел. Наилучшая иллюстрация этого процесса – мужские сетевые сообщества и пресса, где регулярно проводятся голосования за самую красивую женщину. Механизм выбора и роль жюри настолько быстро усваиваются мужчиной, что в сети даже вне условий конкурса он по привычке сопоставляет женщин между собой по важным для него параметрам и, не стесняясь обидеть подписчиц мужских сетевых групп, зная, что они увидят написанное, комментирует, чем именно одна женщина хуже другой, не особо стесняясь в выражениях. Женщины, между тем, смиренно приемлют критику и отправляются работать над собой, чтобы однажды всё-таки стать приемлемыми.
Впрочем, аналогичная привычка комментирования женских тел характерна и для повседневности: на работе, на отдыхе, дома, в гостях мужчина оценивает женщину, комментирует наблюдаемое, и видит в этом некую природную предзаданность – как если бы половина общества только и должна была быть создана исключительно для того, чтобы его глазу было отрадно, а душе – спокойно за то, что все эти существа – другого порядка.
Женщина быстро осваивает подобный взгляд и ревностно следит за тем, чтобы удовлетворять максимальному количеству критериев, выдвигаемых ей мужским миром. В других женщинах, как и в себе, она не различает субъекта, не чувствует человека, но видит лишь сопоставимые с ней объекты, находящиеся, между прочим, в условиях принудительной конкуренции за мужской взгляд. В этом смысле нет ничего удивительного в том, что женская дружба становится явлением, о реалистичности которого спорят: человек, отчуждённый от своей самости, от собственной личности, редуцированный к одному лишь проявлению,— не в состоянии различить самость другого – что, между тем, необходимо для дружбы. В ситуации латентного патриархата большинство женщин находятся в таком состоянии, что, безусловно, делает проблематичными интеллектуальные, психологические и эмоциональные связи между ними. В условиях Стокгольмского синдрома конкуренция за внимание «законодателя» есть реакция на осознание опасности стигмы в случае его недовольства. В самом деле, самой отталкивающей чертой в женщинах 100% респондентов (мужчин) проведённого опроса назвали непривлекательность и неженственность. Стоит ли после этого комментировать женскую зацикленность на внешности и зависть, питаемую к другим женщинам?
Крайне любопытна, при этом, реакция женщин, идентифицировавшихся с агрессором, на женщин, отказавшихся от такой идентификации. Как правило, она располагается в диапазоне от изумления до агрессивного высмеивания. Сам факт наличия сценария, альтернативного «классическому», не может не пугать их. И не интриговать. Впрочем, чтобы он внезапно не оказался более привлекательным, лучше всего как можно скорее его дискредитировать, иначе придётся, во-первых, покидать зону комфорта, а, во-вторых, предпринимать непривычные усилия, и всё это – без однозначных гарантий. На такое мало кто захочет пойти. Именно поэтому женщины выказывают подозрение, а затем и неприятие любых женских ролей, отличных от патриархально общепринятых. Это неприятие фиксируется в риторике осуждения «отступниц», которым пророчат дальнейшее запоздалое мучительное раскаяние, страдания и гибель в невыносимых условиях. Что, впрочем, вполне правдоподобно, поскольку подобные условия создаются обществом, а общество состоит именно из этих самых женщин и оценивающих их и других женщин – мужчин".
"Таким образом, внутренняя #мизогиния – это качество, приобретаемое женщиной в процессе гендерной социализации, и ориентирующее её на объективацию самой себя и других женщин; на отказ от того, чтобы видеть полноценного субъекта в себе и в них; на полицейскую функцию в отношении женщин, не осуществляющих идентификацию с «агрессором». В сущности, внутренняя#мизогиния — это последняя степень отчуждения женщины от самой себя и радикальная форма интернализации власти – мужской власти. Интернализованная, эта власть действует в женщинах от лица мужского сообщества, но под видом биологического детерминизма, осуществляя контроль и санкции в отношении всех, кто является её объектом".